Мы не вольны в нашей любви, но управлять своими поступками в нашей власти.
Tibi et igni.
Тебе и огню.
Это все глухой час ночи и тишина, это всего лишь сны. Прости мне. Прости.
Никто никогда не увидит этого письма, я сожгу его, как только поставлю последнюю точку.
Глухой час ночи и никого рядом. Моя драгоценная Мэри уже спит. А я засиделся в кабинете и заснул за столом. Но я уверен, эти сны - они не от неудобной позы, они от отсутствия рядом.
Я не знаю, как мне сказать, как доверить бумаге то, что приходит ко мне в ночи. В этих снах нет ничего, что могло бы оскорбить, ничего, что могло бы отвратить. В них есть взгляды - твои взгляды и улыбки - такие редкие и бесценные. Твои прикосновения - не несущие ничего кроме дружеского участия, но почему тогда внутри разгорается жар, сравнимый с индийским полднем?
Я чувствую себя предателем.
Я предаю обоих, когда пишу это.
Мэри, мою нежную и верную Мэри, мой мой дом, мою крепость...
И тебя, мой дорогой друг. Тем, что вижу эти сны. Тем, что пишу сейчас это. Потому что мне уже далеко не двадцать лет, когда студенческие шутки завершаются шалостью и забываются за ненадобностью. Потому что это - самое дорогое, что у меня есть.
Ты и Мэри, Мэри и ты.
Я предаю ее тем, что осмеливаюсь думать и чувствовать то, что не положено чувствовать мужчине по отношению к другому мужчине. Потому что это уже не нежная дружба, это что-то большее. С моей стороны. Господи, как же это жутко. Суметь признаться себе в том, что...
Я не могу это написать. Бумага не выдержит.
Я закрываю глаза и вспоминаю - ее сонную и светлую улыбку, когда она просыпается, завитки волос на ее нежной шее и взгляд. О, эти глаза, которые не лгут. И никогда не лгали мне.
И твой взгляд - то ироничный, то насмешливый, то встревоженный... Но полный нежности - тогда, когда я не могу видеть этого.
Но это же не значит, что я не могу почувствовать.
Но если эти сны не лгут, если предположить, что они доносят до меня то, что я не замечал днем...
То я предал тебя раньше, чем предал Мэри.
Прости мне.
Прости.
Тебе и огню.
Это все глухой час ночи и тишина, это всего лишь сны. Прости мне. Прости.
Никто никогда не увидит этого письма, я сожгу его, как только поставлю последнюю точку.
Глухой час ночи и никого рядом. Моя драгоценная Мэри уже спит. А я засиделся в кабинете и заснул за столом. Но я уверен, эти сны - они не от неудобной позы, они от отсутствия рядом.
Я не знаю, как мне сказать, как доверить бумаге то, что приходит ко мне в ночи. В этих снах нет ничего, что могло бы оскорбить, ничего, что могло бы отвратить. В них есть взгляды - твои взгляды и улыбки - такие редкие и бесценные. Твои прикосновения - не несущие ничего кроме дружеского участия, но почему тогда внутри разгорается жар, сравнимый с индийским полднем?
Я чувствую себя предателем.
Я предаю обоих, когда пишу это.
Мэри, мою нежную и верную Мэри, мой мой дом, мою крепость...
И тебя, мой дорогой друг. Тем, что вижу эти сны. Тем, что пишу сейчас это. Потому что мне уже далеко не двадцать лет, когда студенческие шутки завершаются шалостью и забываются за ненадобностью. Потому что это - самое дорогое, что у меня есть.
Ты и Мэри, Мэри и ты.
Я предаю ее тем, что осмеливаюсь думать и чувствовать то, что не положено чувствовать мужчине по отношению к другому мужчине. Потому что это уже не нежная дружба, это что-то большее. С моей стороны. Господи, как же это жутко. Суметь признаться себе в том, что...
Я не могу это написать. Бумага не выдержит.
Я закрываю глаза и вспоминаю - ее сонную и светлую улыбку, когда она просыпается, завитки волос на ее нежной шее и взгляд. О, эти глаза, которые не лгут. И никогда не лгали мне.
И твой взгляд - то ироничный, то насмешливый, то встревоженный... Но полный нежности - тогда, когда я не могу видеть этого.
Но это же не значит, что я не могу почувствовать.
Но если эти сны не лгут, если предположить, что они доносят до меня то, что я не замечал днем...
То я предал тебя раньше, чем предал Мэри.
Прости мне.
Прости.
Вопрос: Стоило ли его писать?
| 1. да | 25 | (100%) | |
| Всего: | 25 | ||
